Казус Лизетты: Как Петроградская сторона стала галереей паблик-арта

Петербургские власти еще в мае запустили проект «Краски Петроградской стороны» — на брандмауэры наносят росписи: изображения деревьев, небес, спящего медведя. Всего в работе — шесть стен в Петроградском районе. Три из них уже расписали. По шестому адресу — брандмауэру доходного дома на улице Ленина, 53 — до 21 августа проходит голосование на новом портале «Голос Петроградки».

Голосование — эскиз «Корабль» против эскиза «Лизетта» (лошадь Петра I) — стартовало 2 августа. Районная администрация объявила о нем на фейсбуке — и получила волну разгневанных комментариев и репостов. Кому-то не понравились оба эскиза, других возмутило отсутствие конкурсных процедур, третьи потребовали оставить брандмауэры в покое и не рисовать на них ничего (а деньги вложить, например, в восстановление Мефистофеля на доме Лишневского или расселение коммуналок).

Ситуация со стрит-артом на Петроградской стороне — антитеза сложившейся в Петербурге практики, когда росписи и граффити отстаивают от чиновников горожане (а не наоборот). Как правило, сотрудники коммунальных служб рады закрасить произведения уличных художников — будь то портрет Цоя на Рубинштейна или изображение Ильи Сегаловича от группы HoodGraff.

The Village рассказывает, как богатый на архитектуру модерна район за 10 лет стал галереей паблик-арта, но потом что-то пошло не так. Мы также поговорили со специалистами Института исследования стрит-арта о том, нужно ли, в принципе, украшать обнаженные брандмауэры и кто должен принимать решения о содержании рисунков.

Кто рисует на Петроградской стороне

Все шесть новых росписей (существующих и планирующихся) — работы ООО «33 плюс 1». Это арт-сообщество, основанное владивостокским художником Павлом Шугуровым — The Village несколько лет назад брал у него интервью.

На Петроградской стороне почти за десять лет появилось около десятка работ «33 плюс 1»: от камерных сграффито с писателем Михаилом Пыляевым до официозного «Ангела Победы» (весь список можно посмотреть тут). Ранее Павел рассказывал The Village историю появления последней росписи на Малом проспекте П. С.: тогда художники прислали на муниципальный конкурс десяток эскизов — в том числе, «зная вкус организаторов, заведомо проходные, такие как „Ангел“». Проходной вариант победил.

По поводу нового проекта —  кораблика и Лизетты, — Павел сообщил The Village: «Я слышал о питерской движухе, но в детали не вникал». Получить комментарий координатора проектов «33 плюс 1» в Петербурге Кирилла Межевалова на момент публикации не удалось: он сослался на отсутствие времени, а затем перестал отвечать на звонки нашего корреспондента.

ПАВЕЛ ШУГУРОВ

художник, создатель арт-сообщества «33 плюс 1»

«Я знаю, что у жителей, чьи окна „упираются“ в глухой фасад, есть большой запрос на его художественное оформление. За почти 15 лет работы в разных городах я сталкивался в подавляющем большинстве случаев с позитивной реакцией, в том числе на Петроградской стороне (под каждый проектом на нашем сайте есть обзор СМИ и соцсетей).

Причина сегодняшнего негатива, как мне кажется, в невнятной позиции администрации и „сырых“ эскизах, которые, на мой взгляд, имеют мало связи с местом. Но это не значит, что вопрос надо закрыть — проблема существует, есть разные мнения и доводы.

Я давно жду от Петербурга и Москвы нормальной дискуссии о художественном оформлении, дизайн-коде, духе города. Но, к сожалению, на протяжении уже десятилетия такой разговор не складывается, сплошной популизм то в одну сторону, то в другую».

Как все организовано

Движение «Красивый Петербург» в своем паблике во «ВКонтакте» организовало альтернативное официальному голосование по росписи на Ленина, 53 — добавив к кораблику и Лизетте третий вариант: «При безальтернативном выборе из двух противоположных сущностей обе будут являть собой исключительную ерунду». На данный момент этот вариант побеждает с небольшим отрывом от «Корабля». Лизетта же, похоже, нравится мало кому.

В «Красивом Петербурге» со ссылкой на свой источник сообщают, что роспись одного брандмауэра стоила 5 миллионов рублей, причем деньги выделили из муниципального бюджета. Нам не удалось найти соответствующие лоты на сайте госзакупок, а в пресс-службе администрации Петроградского района эту информацию и вовсе опровергли. В комментарии «Фонтанке» представитель пресс-службы рассказал, что работы проведут «на спонсорские деньги неких строительных компаний, которые пожелали таким образом „украсить район“». Причем жители домов по шести адресам сами обращались в муниципальные советы «с просьбами как-то облагородить вид брандмауэров». «Муниципальные советы уже вышли на нас, а мы сделали голосовалку и выбрали фирму, которая уже здесь делает росписи, ее знали давно», — отметили в районной администрации.

В пресс-службе в течение недели не смогли ответить на запрос корреспондента The Village (в том числе о стоимости росписей), сославшись на болезнь главы районной администрации и предложив перенести публикацию на 18 августа, а затем сообщили, что на все вопросы журналистов глава ответит на брифинге 21 августа.

Зато на наш запрос ответили в комитете по градостроительству и архитектуре (КГА). Там рассказали, что к ним не поступали обращения по согласованию росписей. Более того, на данный момент в Петроградском районе вообще нет согласованных проектов росписей фасадов.

Все шесть адресов, фигурирующих в программе «Краски Петроградской стороны», — дореволюционные здания, в основном доходные дома. Типичные для этого района, который в самом начале XX века буквально за 15 лет из дачной периферии превратился в поражающее воображение собрание архитектуры модерна. Все шесть домов не являются памятниками, но их роспись, по закону, все равно необходимо согласовать. Однако, судя по тому, что нам сообщили в пресс-службе КГА, это в принципе невозможно. Скорее всего, все ограничится предупреждением комитета — о том, как устроены согласования городских граффити, читайте в нашем подробном материале «Кто зарабатывает на легальных граффити в Петербурге».

ПРЕСС-СЛУЖБА КОМИТЕТА ПО ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВУ И АРХИТЕКТУРЕ

«Реализация инициатив по размещению росписей на брандмауэрах в Санкт-Петербурге возможна только на зданиях, не являющихся объектами культурного наследия, не просматривающихся с открытых городских пространств, в пределах исторически сложившихся центральных районов для брандмауэров неисторических (построенных после 1917 года) зданий внутриквартальной застройки, в периферийных районах города — на неисторических (построенных после 1957 года) зданиях и зданиях вне зон охраны, при условии получения согласования в порядке, определенном действующим законодательством».

За Лизетту и против

«Краски Петроградской стороны» вызвали неоднозначную реакцию у горожан и жителей района. Против того, чтобы «уродовали» брандмауэры, выступилисторик и журналист Лев Лурье. Согласен с ним и художник Александр Флоренский. А, например, сооснователь Института исследования стрит-арта Михаил Астахов уверен, что проблема в отсутствии альтернатив: сам по себе стрит-арт на брандмауерах — лишь на пользу району.

АЛЕКСАНДР ФЛОРЕНСКИЙ

художник, один из основателей арт-группы «Митьки»

«Раскрашивать брандмауэры — отвратительная привычка что в Европе, что в Америке, что в России. Хамская, извращающая архитектуру, прекрасную в ее простоте. Все равно что рисовать на чужих картинах или скульптурах. Ни разу не видел хорошего образца ни в одной стране — только китч. И в Петербурге особенно мерзко это все видеть. Совсем не идет это ему. Отвратительные росписи не украсят даже спальные районы, а портить старый город — просто преступление. Поэтому не надо никаких картин на брандмауэрах, будь это даже гениальные Шагал, Матисс или Леже — и они бы испортили Петербург своим вторжением. Мораль проста: брандмауэры не надо раскрашивать вообще, а те, что уже успели испортить, — закрасить».

МИХАИЛ АСТАХОВ

куратор образовательных программ Института исследования стрит-арта

«„Любой покупатель может иметь автомобиль, выкрашенный в любой цвет, какой ему хочется, при условии, что это черный“, — остроумная фраза отца конвейера Генри Форда часто используется маркетологами, чтобы показать тупиковость безальтернативного предложения в конкурентной среде. Вот уж не думал, что когда-нибудь мне удастся применить эту сентенцию в дорогом для меня мире современного уличного искусства. Причем по радостному поводу — роспись брандмауэров на домах так называемого „старого фонда“, за что сам я вот уже много лет борюсь с административным Голиафом, но пока безуспешно. То, что это удалось сделать хотя бы в одном историческом районе нашего города, меня вдохновляет.

Удивляет нешуточная интеллектуальная баталия: известный стрит-арт-коллектив „33+1“, впервые заявивший о себе как раз на Петроградской стороне (работа „Летающие скейтеры“ на ул. Введенского была сделана в 2008 году), против петроградской интеллигенции. Первые предлагают району варианты росписей очередного петроградского брандмауэра на выбор либо в неопримитивистском прочтении адмиралтейского кораблика, либо в виде знаменитой спасительнице Петра I — лошади Лизетты (в том же наивистском стиле), известной нам по слегка кривоватому творению таксидермиста XVIII века, доступному для обозрения в Зоологическим музее. Вторые категорически отказываются от этого предложения, еле сдерживая себя от вывода дискуссии на уровень противостояния Петербург vs Владивосток.

С моим мнением все довольно ясно. Я сокуратор одной из работ Павла Шугурова: имеются в виду „Столбы“, выполненные „33+1“ в рамках первой публичной выставки Музея стрит-арта CasusPacis в 2014 году и ставшие одной из лучших сайт-специфичных (site-specific) художественных работ, которые мне доводилось видеть. То есть мне творчество „33+1“ в целом, конечно, нравится. Не все из того, что они сделали в том числе в Петербурге, но конкретно эти две работы (эскизы росписи на улице Ленина, 53. — Прим. ред.) — да. Я нахожу их стилистически выдержанными, контекстуально продуманными и подчеркивающими атмосферу места.

Но если бы мне постоянно предлагали на выбор эскизы одного и того же „поставщика художественных услуг“, не давая никаких других альтернатив, я бы в конце концов, наверное, тоже взбунтовался. Потому что за такой настойчивостью администрации не разглядел бы уже никаких художественных изысков и никаких иных цветов, кроме фордовского черного.

Поэтому я бы предложил администрации Петроградского района (если уж им удалось победить петербургскую бюрократическую и колористическую инертность) расширить конкурентную среду и в следующий раз выставлять на суд жителей не два стилистически одинаковых эскиза одного и того же художественного коллектива, а хотя бы два-три совершенно разных творческих решения, пусть даже и созданных в рамках единого задания. Как показывает опыт, даже заказные работы могут быть творчески свободными и украсить любой район современного города — как спальный, так и исторический».

Как надо

АЛЬБИНА МОТОР

креативный продюсер, куратор городских программ Института исследования стрит-арта

«Для начала разговора о легальном и нелегальном искусстве в общественном пространстве хорошо бы договориться о терминологии. Оба явления могут представлять из себя что угодно: скульптуры, перформансы, муралы. В случае с традиционно нелегальными граффити и стрит-артом авторы художественных интервенций не нуждаются в чьих бы то ни было разрешениях. Санкционированные же работы художников на улице, возможно, правильнее отнести к паблик-арту: общепринято под этим термином понимать искусство в городской среде, обычно созданное с разрешения и во взаимодействии с городскими властями и коммерческими компаниями. Паблик-арт может появляться по инициативе автора, по заказу жителей района, департаментов мэрии (как правило, это городская скульптура) или каких-то организаций (например, когда девелоперы хотят украсить жилой комплекс).

Единого рецепта нет, все зависит от контекста. В идеальном мире все должно быть либо максимально свободным от разрешений, либо одобрено всеми. Но это утопия. В любом случае важна прозрачность механизмов и четкая, всем понятная процедура согласований и реализации подобных проектов, чего ни в Петербурге, ни в Москве сейчас нет.

Я считаю, что, во-первых, надо понять необходимость паблик-арта в конкретно взятом месте, насколько действительно это место нуждается во вторжении чего-то нового. На мой взгляд, во дворах-колодцах качественно сделанные муралы могут быть вполне уместны — при условии деликатного обращения художника со средой и ее контекстом. Но большая часть петербургской исторической архитектуры нуждается скорее в качественном ремонте, нежели в росписях брандмауэров.

Во-вторых, если появляется желание сделать что-то легальное и заметное в обжитом пространстве, в месте с историей, нужно обсуждать это не только с администрацией района, но и с экспертами (архитекторами, историками, урбанистами), и с жителями. Есть разные способы это сделать: например, бриф составляется с участием местных жителей, а экспертный совет проводит кастинг художников и выбирает шорт-лист эскизов. При этом процедура должна быть максимально прозрачной.

В своей практике я сталкивалась с тем, как это работает в Финляндии. Я делала заказной мурал для Центра современного искусства в городе Порвоо. Заказчик организовал экспертный совет, в который входили архитекторы, художники, чиновники муниципалитета и владельцы здания, планируемого к росписи. Экспертный совет — это, по сути, делегаты от жителей. Он участвовал в создании брифа для художников, выбрал авторов по присланным портфолио и согласовал финальный вариант эскиза.

Есть и другие примеры от моих финских коллег. Так, в одном из городов объявили открытый конкурс на большой — протяженностью в несколько лет — паблик-арт-проект. Все организовали по подобию архитектурных конкурсов: бриф, квалификационный отбор участников, финальный выбор продюсера/куратора, согласование концепции, далее — согласование с жителями эскизов и в конце концов разрешение на реализацию. При этом отчитывались за каждый потраченный цент.

Регулирование паблик-арта в разных странах происходит по-разному, обычно каждый город решает этот вопрос самостоятельно. Где-то, как в Буэнос-Айресе, нужно всего лишь разрешение от владельца здания. В других местах есть специальные программы: например, в Копенгагене художникам отдали временные строительные заборы и выделили бюджет на реализацию проектов — нужно просто отправить заявку и эскиз на специальный сайт. В некоторых городах США — таких, как Майами — целые кварталы выделяют под легальный стрит-арт, в других требуют разрешения владельца здания, в третьих объявляют конкурсы. В британском Бристоле нужно получить разрешение владельца и городского совета, который лоялен к нерекламным росписям. В испанском регионе Астурия не так давно превратили заброшенную и разрушающуюся столетнюю церковь в общественный скейтпарк, оформленный уличным художником. Но нужно подчеркнуть, что здания, имеющие историческую и архитектурную ценность, в целом охраняются более строго, чем массовая застройка.

На мой взгляд, в исторической части Петербурга и других городов может работать такой подход. Первое — сделать открытый портал и собирать на нем заявки от жителей домов, которые хотят появления муралов. Второе — создать специальный городской общественный экспертный совет (возможно, отдельный для каждого района), который будет оценивать уместность муралов на конкретных поверхностях. Третье — после согласования экспертами поверхностей запускать процедуру работы над брифом, эскизом и реализацией проекта. Да, это сложно и долго, но цивилизованно и прозрачно».